Больше половины российских предпринимателей не уверены, что переживут кризис. Свои шансы они оценивают как 50 на 50. Об этом бизнес-омбудсмен Борис Титов заявил в интервью политическому обозревателю Дмитрию Дризе в рамках первого экономического форума “Ъ FM”. Как отметил Титов, многие предприятия в стране уже заработали, но внутренний спрос на их продукцию очень низкий. И кризис, по его словам, будет усугубляться, если не предпринять необходимые меры.
— Вышел правительственный план спасения нашей экономики. Мы там не увидели ничего относительно отношений бизнеса и власти, ни слова об амнистии, о снижении какого-то административного давления на бизнес.
— Конечно, формат самого документа не до конца понятен. Если это некий стратегический документ, тогда в нем должны быть указаны основные направления, минимум техники. Если мы говорим о технике, то это должно быть более сконцентрированный план по каким-то отдельным направлениям. То есть нельзя в один формат включить все — от самого верха до самого низа. Мы, когда думали о подобном документе, все время говорили о том, что по крайней мере он должен состоять из двух частей. Первая — по основным мерам по сдерживанию развития кризиса с тем, чтобы выйти на дно с минимальными потерями.
Из тех мер, которые предложены в новой программе, не появилось ничего нового, но некое расширение, улучшение администрирования предлагается. Здесь уже мы вряд ли сможем что-то изменить, хотя, конечно, в ходе кризиса предлагали значительно большее количество решений. Прежде всего, главное — к сожалению, его нет в этой программе — это изменение порядка причисления отраслей к наиболее пострадавшим. Мы всегда говорили о том, что надо отходить от ОКВЭД и переходить к падению выручки, то есть все предприятия, которые потеряли больше 30%, признать пострадавшими. Правительство говорило, что это очень сложно администрировать, но мы предлагали способы, как это можно делать, но пока дискуссия затянулась и в новый план не попала.
Что касается второй части, которая должна быть в документе, мы должны спрогнозировать дно и после этого уже выстраивать новую стратегию страны. К сожалению, такого глобально макроэкономического подхода мы тоже не увидели, потому что те факторы, которые там в качестве отрицательно влияющих на экономику изложены, не включают очень многие негативные моменты, которые реально будут. Там написано — «падение спроса». Да, действительно, оно есть, но это как бы совершенно новая реальность для России, это жизнь при низких ценах на нефть, которые, скорее всего, сохранятся в районе $40, и это будет требовать смены кардинальным образом модели экономического развития. Потому что, исходя из ресурсной модели, которая реализовывалась до настоящего времени, мы вынуждены будем сильно снизить рост экономики, жить в условиях низких доходов и низкого уровня потребления, то есть выйти на первую половину 2000-х по этому показателю, что, наверное, не устраивает нас как страну.
Поэтому нам нужно искать новые источники доходов. Без новой модели развития это невозможно.
И мы предлагаем, естественно, тот путь, который мы отстаиваем многие годы, — это развитие конкурентной частной экономики, которая развивалась бы за счет внутреннего воспроизводства, а не за счет государственного управления и каждодневного контроля за развитием экономических процессов.
Вот эта вторая часть документа, как нам кажется, должна быть более глубокой, стратегической.
— Борис Юрьевич, по вашим оценкам, насколько тяжелая ситуация у бизнеса сейчас? Одни говорят, что он сильно пострадал, другие, что жить можно, что не так все плохо.
— Из 56% предприятий, которые нам сказали, что остановились, 15% сегодня вернулось к деятельности. Конечно, это сильный удар по экономике. Понятно, что многие предприятия, особенно из тех отраслей, которые были остановлены государственными решениями, не восстановятся. Вообще, 64% предпринимателей оценивали свои шансы на выживание как 50 на 50. Больше 60% говорили о том, что они не знают, выживут или не выживут. Сейчас идет новая волна выхода на работу, поэтому у многих появляются опять какие-то более оптимистичные настроения.
Но при этом спрос на внутреннем рынке по-прежнему является очень ограниченным. Это мы видели по открытию ТРЦ в Москве. И мы понимаем, что люди пока покупательную активность сдерживают. Все понимают, что, скорее всего, это кризис продолжится. Надо сказать, что европейские страны, которые проходили через такие же тенденции, как у нас, но при этом не имели проблемы падения цен на сырье на рынке — для них это позитив, который в положительную сторону влияет на их экономическую ситуацию, для нас же это отрицательный момент — видят достаточно долгую стагнацию и постепенный выход. Никто о V-shaped кризисе не говорит, по крайней мере, ни одна страна, кроме Китая. Действительно, там на сегодняшний день 94% малого и среднего бизнеса уже работает. В общем, скорее всего, здесь надо придерживаться очень консервативного и очень сложного сценария развития событий.
— Вы писали о том, что нужно применить амнистию к тем бизнесменам, которые либо арестованы, либо находятся в заключении. Это самый больной вопрос. Насколько в условиях этого кризиса, пандемии государство сможет ослабить давление на бизнес? Прекратится ли «закошмаривание» бизнеса или нет, на ваш взгляд?
— Здесь надо разделять две вещи. Амнистия касается уголовных дел, а давление на бизнес происходит и по административной линии тоже. Что касается проверок, административного давления, мы провели замеры и с сожалением констатируем, что еще до кризиса, и в рамках кризиса, оно только усиливалось. Мы даже составили рейтинг регионов по проверкам. Может быть, их стало меньше, но штрафы по всем ведомствам выросли, и они превысили показатели прошлого года. Поэтому мы здесь ничего хорошего, позитивного сказать пока не можем. Надеемся на «гильотину» и на то, что все-таки вернется активность, связанная с жесткой позицией власти по необходимости снижения административного, бюрократического давления.
С точки зрения уголовных дел, да, амнистия нужна. Мы вместе с предпринимательскими союзами выступили за это.
К сожалению, большое количество предпринимателей находится сегодня или в СИЗО, или под домашним арестом. Мы проводили специальные опросы, и абсолютное большинство предпринимателей, 82%, по-моему, заявило, что если уголовное дело возбуждается, то или полностью, или частично бизнес разрушается.
Поэтому здесь нужно менять отношение власти к использованию этого уголовного инструмента в отношениях с бизнесом. Особенно тогда, когда есть просто какие-то коммерческие, технические, хозяйственные споры, которые часто используются для того, чтобы привлечь того или иного сотрудника силовых или каких-то иных органов, чтобы решать проблемы в свою пользу. Все подписали это обращение о необходимости амнистии: и РСПП, и «Деловая Россия», и «Опора России», и Торгово-промышленная палата, и АСИ. Этот вопрос решается, и здесь нужна поддержка общественности. У меня это уже вторая попытка. Во время первой попытки проведения амнистии, хотя мы до конца ее не смогли сформулировать в том виде, в котором мы ее хотели проводить, все-таки были введены многие ограничивающие моменты тогда. Тем менее, почти 6 тыс. предпринимателей изменили свою уголовную судьбу, то есть они освободились от преследования и даже вышли из мест заключения. Но тогда большую роль сыграло мнение общественности. Если оно серьезно работает в эту сторону, то власть это слышит. Пока мы выступили, предпринимательские союзы, а какого-то такого общего мнения со стороны и СМИ, и гражданских институтов как-то не слышим. И власть не слышит, поэтому она думает.
— Есть ли надежда на смягчение, в частности, по громким делам, например, по делу Майкла Калви? Есть же в правительственной программе пункт о том, что надо развивать инвестиционную активность, всячески ей способствовать. Как мы можем это делать, если бизнес у нас находится под давлением, и никакой кризис, никакая пандемия не меняет ничего в этом вопросе?
— Конечно, бизнес развивается там, где для него наиболее комфортные условия созданы. Когда мне говорят о том, что сегодня очень серьезное давление — административное, уголовное — на бизнес, я с этим соглашаюсь, но я провожу исследование. Предприниматели, отвечая на этот вопрос, всегда говорят о том, что да, это большая проблема, но экономические проблемы значительно больше. И если тебе невыгодно производить, к тебе уже нет вопросов — тебя никто не придет давить, потому что у тебя не будет бизнеса. И поэтому менять надо сегодня экономические условия в стране, чтобы было выгодно работать. Иначе тогда инвестиции никогда не придут.
А дальше идет баланс рисков и доходности. Чем выше доходность, тем выше могут быть риски. К сожалению, так бизнес думает везде и всегда. В Китае были очень высокие риски, но туда шли инвестиции валом, потому что страна сделала очень выгодные экономические условия. Можно, конечно, не соглашаться с этим, но бизнес все это понимает. Деловой климат — это не только экономика, это еще и защита собственности, не говоря уже о защите собственной персоны и семьи.
— Мы ждем какой-то перезагрузки и политической системы, и экономической. На ваш взгляд, как она может выглядеть?
— У нас два основных варианта могут работать в России. Первый — это дальнейшая централизация, установление большего контроля за экономикой через государственные компании, такой квази-СССР…
— Пятилетки?
— Это не самое плохое, они есть во многих странах. Плановое хозяйство в какой-то степени может быть краткосрочным решением вопроса, но даже в среднесрочной и долгосрочной перспективе — нет. Если мы думаем о стране, разбираясь в основных законах развития экономики, то мы понимаем, что такого рода решения не приводят к результату, то есть к развитию рынка на базе конкуренции, частной инициативы.
Поэтому, да, у рынка много проблем, но никто пока лучшей и более эффективной системы не придумывал, если уже говорить именно о социальном рынке. Этот путь возврата к экономической вертикали может принести какие-то быстрые решения, но не в долгосрочном плане. Развитие рынка — более сложная история, но у нас есть четкий план, как это сделать. У нас есть стратегия роста, на ее базе мы сделали еще и «дорожную карту» развития несырьевого сектора экономики. Кроме этого, сейчас готовим следующий документ уже с учетом того, что случилось в результате коронавируса и падения цен на нефть. Но это должно быть четкое движение вперед по понятным направлениям, государство должно выстраивать основные направления, как это делают все рыночные страны — Великобритания, Франция,Китай. В рамках этих направлений должен все двигать вперед именно частный бизнес.
